| 1.2.1. Стадии развития языка графических символов |
|
Первая стадия
Начальная стадия формирования языка графических символов в истории изобразительной деятельности может быть условно обозначена как стадия ритуальных пиктограмм. Исходным вещественным эффектом, «самоподдерживающим» действие, в этот период был графический след в различных его модификациях: точки, полосы, пятна. Использовались различные красящие вещества, гравировка на различных предметах и поверхностях (на земле, камнях, дереве, собственном теле). Развитие ритуальных действий и речи сопровождается и возникновением первоначальных знаковых форм изобразительного языка: мнемонические знаки «по смежности» произвольной формы, знаки «по сходству» – жестово-иллюзорные и зрительно-иллюзорные. По смыслу это могли быть знаки стихий, животных, растений, эмблемы индивидуальных и родовых имен, знаки временных циклов и пространственных границ, счетные знаки. Такого рода изобразительная, активность обнаруживается еще в нижнем палеолите (80-40 тыс. лет до н. э.) (22, 126). Около 20 тысяч лет назад формируется стиль «палеолитического реализма», широко известный по репродукциям изображений бизонов из пещеры Альтамира. Силуэты животных в данном случае уже не атрибуты, а проявления роли персонажа. Дело в том, что еще прежде того реальные животные стали для людей живой знаковой системой, зеркалом первобытного самосознания (148, 46). Зрительно-иллюзорные образы – результат развития восприятия в процессе его концентрации на графических следах и знаковых формах. «Прочтение» случайного сходства конфигураций камней, деревьев, рельефа и окраски скал с фигурами животных побуждало к фиксации, воспроизведению и детализации новой знаковой формы с помощью ранее освоенных графических средств (138, 10-14). Отметим, что изображения «звериного стиля», – жестово-графические и мнемонические знаки постоянно сопутствовали друг другу, но те и другие были ситуативными, т.е. были только фрагментами полного текста, заключенного в ритуале. Как пишет Топоров: «Если ограничиться отдельным изображением («картиной»), как это обычно делается при анализе европейской живописи, то композиция как бы находится вне этого изображения (подобно сюжету в архаических образцах словесного искусства)» (174, 485). Отсюда – несвязанность, хаотичность расположения фигур и знаков. Вместе с тем, композиционная упорядоченность, грамматика изобразительного языка как бы вызревает внутри силуэтов отдельных фигур и лишь позднее – в неолите – прорывает «рамы» тотемного космоса. Возникают многофигурные композиции – пиктограммы. Но и пиктограмма побуждает не к прочтению, а к припоминанию заранее известного ритуального текста, более того – ритуального действия. Иллюзорные образы отвлекают внимание от процесса развертывания сюжета, поэтому в неолите они вытесняются более простыми фигурами. «Свернутый» в знаках ритуал был памяткой, инструкцией и одновременно – почвой, канвой, игровым полем для проявления индивидуальной фантазии (18, 22). Есть основания предполагать, что в первобытном искусстве посредством разного рода знаков, символов, зооморфных и антропоморфных образов изображался идеальный мир, основанный на ролевых противопоставлениях: охотник – зверь, земля – небо, мужчина – женщина, взрослый – ребенок. Исходящее подобных ролей сюжетное оформление всей – до мельчайших подробностей – жизни общины обеспечивало ее единство и способность к самосохранению, самосознанию, к ориентации в мире. Таким образом, графическая деятельность этого периода – не только не изображение жизни непосредственно с натуры и даже не изобразительный рассказ по памяти; она направлена не к прошлому, а к будущему – это воображаемый, даже фантастический проект, причем, проект не предметный, а ролевой. Шаман примитивного племени исполняет обычно и роль художника, но поскольку эти функции все же различны и взаимосвязаны с ролью зрителя, логично будет разделить роль творческой личности на три составляющие: инициатор (шаман), исполнитель (художник) и зритель (функция узнавания, контроля, предвосхищения). Такое распределение ролей практически совпадает со схемой разделения деятельности на ориентировочную, исполнительную и контрольную части. В общих чертах первая стадия филогенеза соответствует первым двум стадиям онтогенетического развития изобразительного языка. Это соответствие не означает, что исторический потенциал изобразительного языка реализуется в детском рисунке полностью и автоматически. Главные признаки реализации стадии ритуальных (в онтогенезе – игровых, сказочных) пиктограмм: многофигурность (не менее двух фигур), умение связно и подробно изложить сюжет по собственной картинке. Косвенные признаки: топологическая связность, симметрия, умение изменять ориентацию и положение деталей. |